Северный сфинкс

– Я велю графу Федору Ростопчину направить в Париж доверенное лицо, чтобы предварительно обсудить все статьи будущего договора. И неплохо было бы, чтобы сие лицо разбиралось в военных вопросах. Конечно, англичане сделают все, чтобы помешать нашему возможному союзу. Поэтому следует ждать с их стороны всяческих подлостей.

– Несомненно, ваше величество, – я кивнул головой, соглашаясь с императором. – Если вы не против, то я бы мог принять участие в предварительных переговорах с Бонапартом. Надеюсь, что вы мне полностью доверяете?

– Да Господь с вами, Василий Васильевич! – Павел возмущенно взмахнул руками. – Конечно, вам я доверяю! Но ведь это… Это очень опасно! Что будет, если вы попадете в руки англичан?! Я знаю, что вы мужественный человек и верны России, но ведь эти мерзавцы могут вас жестоко мучить и пытать, чтобы выведать все ваши секреты…

– Ну, допустим, если меня будут сопровождать люди подполковника Михайлова, то убить или похитить меня нашим врагам окажется не так-то просто. Да и для переговоров можно выбрать такое место, куда британцам не так просто будет добраться.

– Ну, смотрите, Василий Васильевич, – вздохнул император. – Только помните, что я вас всех очень люблю, и для меня было бы очень тяжело потерять любого из вас. А пока следует дождаться известия о виктории при Ревеле. Кстати, завтра я намерен провести совещание, где будут присутствовать все те, кто сойдется с противником лицом к лицу. Василий Васильевич, я полагаю, что и вы должны присутствовать на этом совещании. А пока всего вам доброго. До завтра…

---

6 (18) апреля 1801 года.

Санкт-Петербург, Михайловский замок.

Патрикеев Василий Васильевич,

журналист и историк

Не успел я откланяться и вернуться из Михайловского замка в свой кабинет в Кордегардии, как ко мне заглянул поручик Паскевич, прикомандированный к нашей команде и выполняющий обязанности дежурного офицера. Он сообщил, что на прием ко мне пришел некий артиллерийский подполковник, который желал бы со мной приватно побеседовать.

В последнее время ко мне зачастили с визитами разные ходоки, которые почему-то простодушно считали, что с моей помощью они смогут решить какие-то свои личные дела и добиться милости императора. Я хотел держаться в стороне от всех придворных дрязг и потому старался побыстрее спровадить просителей к графу Аракчееву. Но меня заинтриговал артиллерийский подполковник. Я вдруг вспомнил фамилию одного хорошо известного мне военачальника, который в 1801 году был как раз в этом чине.

– Скажите, Иван Федорович, – спросил я, – это случайно не подполковник Алексей Ермолов? Если да, то просите его.

Паскевич крякнул, покачал головой, а потом четко повернулся через левое плечо и вышел в коридор. Через пару минут в кабинет вошел молодой, богатырского сложения высокий подполковник с лицом волевым и решительным. Его серые глаза внимательно смотрели на меня. Он совсем не был похож на свой знаменитый «львиный» портрет, который в свое время широко растиражировали у нас.

– Добрый день, сударь, – обратился он ко мне. – Я весьма благодарен, что вы, несмотря на вашу занятость, нашли время, чтобы принять меня.

– Добрый день, Алексей Петрович. Скажу прямо – я давно хотел поближе с вами познакомиться. Наслышан, наслышан о ваших славных подвигах во время Польской кампании. Ваш орден за храбрость, проявленную при штурме Праги, вы получили из рук великого Суворова.

Ермолов слегка зарумянился и покосился на белый крестик ордена Святого Георгия 4-й степени, висевший на его богатырской груди.

– С вашего позволения, я хотел бы напомнить, что мне довелось поучаствовать в войне с турками и персами. Да и с французами мне тоже пришлось повоевать. А теперь, сударь, я готов отправиться в поход против нового врага, который готовится напасть на наши рубежи. Я слыхал от своих старых сослуживцев, что скоро на Ревель нападут англичане…

– Господин подполковник, а вы не забыли, что в настоящий момент вы находитесь в ссылке в Костроме? И не вы ли весьма непочтительно отзывались о государе, состоя в тайном обществе, которое хотело устроить заговор против его императорского величества? Не вы ли содержались под стражей в Петропавловской крепости? Впрочем, как я понял, вы уже осудили себя за ошибки молодости и теперь готовы верно служить царю и отечеству.

Стоящий передо мной Ермолов смутился. Он был весьма удивлен тем, что невесть откуда взявшийся человек так хорошо знает его биографию, причем ему известны и те факты, которые он сумел утаить во время следствия.

– Ваше… Сударь… – Ермолов уже не знал, как ко мне обращаться. – Да, вы правы – я многое обдумал за время ссылки и пришел к выводу, что смута в государстве будет на руку только его врагам. Но откуда вы…

– Алексей Петрович, успокойтесь. – Я подошел к Ермолову и дружески положил ему руку на плечо. – Можете называть меня по имени и отчеству – Василий Васильевич. А то, что я многое знаю о вас… Вы даже представить себе не можете, сколько мне всего о вас известно. Например, о визите к вам некоего таинственного незнакомца, который случился в одном провинциальном городке. Это когда он продиктовал вам весьма интересный документ…

Лицо Ермолова стало вдруг бледным, как бумага. Этот богатырь пошатнулся, и мне пришлось подставить ему стул, чтобы он не грохнулся в обморок.

– Василий Васильевич, так это были вы? – придя в себя, прошептал Ермолов. – Нет, тот человек был моложе вас и выглядел по-другому. Но откуда вы тогда знаете о сем таинственном случае?

– Знаю, Алексей Петрович, знаю. И полагаю, что в большинстве своем то, что надиктовал вам тогда незнакомец, сбудется. А чтобы вы мне поверили, я расскажу вам то, что тогда произошло… Если же я в чем-то ошибусь, то вы меня поправьте.

Итак, все случилось в небольшом городке, куда вы, Алексей Петрович, прибыли по служебной надобности. Как-то раз вечером, сидя за столом в комнате, вы внезапно увидели перед собой незнакомца – судя по одежде, небогатого мещанина. Вы захотели спросить у этого человека, что ему нужно и как он вообще оказался в вашей комнате, но какая-то таинственная сила остановила вас. Незнакомец же, нисколько не смущаясь, властным голосом приказал: «Возьми перо и бумагу!» И когда вы беспрекословно выполнили его требование, он начал диктовать документ, первыми словами которого были: «Подлинная биография. Писал генерал от инфантерии Ермолов…»