Егерь Императрицы. Кровь на камнях

– Я!

– Капрал Опарин.

– Я!

– Рядовой Ильин.

– Я!

– Рядовой Милушкин!

– В карауле! – донёсся отзыв его капрала.

– Рядовой Мальцев!

– Раненый, на излечении! – донёсся голос начальствующего над всеми вестовыми капрала барабанщика.

– Рядовой Лопухов!..

Через двадцать минут после окончания проверки личный состав роты был отпущен на приборку и помывку. С этого же места ему затем следовало делать традиционную утреннюю пробежку, а потом уже расходиться под сигнал барабана на принятие пищи.

– Это место нам теперь заместо плаца будет, – объяснял своим младшим командирам Егоров. – Сам понимаю, что тесно здесь, но вы уж потерпите, братцы. Вон, Потап Савельевич и так сколько только мог со своими всю эту улицу разровнял, да и грязи такой сейчас здесь нет, как ранее. Декабрь всё вокруг лёгким снежком покрыл, да и земля нынче твёрдая, без той намеси, в какой мы только что вот совсем недавно тонули.

Унтера косили глаза в сторону большого блестящего окна на стене дома напротив, что выходил прямо к ним на улицу, и дружно кивали головами:

– Да нам-то и здесь удобно, вышбродь! Чего тут мы, не понимаем, что ли, всего?! Было бы только, куды встать, а уж мы-то там постро-оимся!

На третий день, в четверг, в окне мелькнула тень, постояла там несколько минут, а затем пропала. В пятницу она задержалась подольше, а в субботу, в послеобеденный развод на баню, голова зрителя из окошка не пропадала уже совсем.

– Глядит Афонька, смотри-ка, глядит, – шептались егеря, кивая на огромное блестящее окно.

– Разговорчики в строю! – рявкнул Живан. – Самые болтливые плутонги в последнюю очередь у нас в баню пойдут. Только не жалуйтесь потом, что вам опять там пара на всех не хватило!

---

– Ваше благородие, господин капитан-поручик, дозвольте доложиться? – попросился вечером к ротному Василий.

– Да заходи ты в комнату, чего в сенях-то стоишь, холодно, вон дом застудишь. Мируна, это ко мне, – успокоил он хозяйку дома, пропуская позднего визитёра на свою половину. – Что там у вас в мастерской стряслось, давай уже не тяни – рассказывай!

– Никак нет, ваше благородие, у нас там всё в порядке, – успокоил его рядовой. – Старший оружейной команды фурьер Шмидт послал меня к вам доложиться, что, стало быть, штуцер у нас весь уже в сборе. Мы вот только его ложе вторым слоем лака покрыли. К завтрему, к утру, как только лак на дереве совсем застынет, его уже тогда можно будет в энто самое дело пускать.

– Вот так да-а! – протянул радостно Лёшка. – Всё-таки сумели его сладить мастера? И что там, неужели всё как надо работает? Вы уже и испытали его, небось, признайтесь, не смогли удержаться?

– Так точно, ваше благородие, бьёт он отменно! – тряхнул головой Василий. – Кажный стрелок, он, конечно же, под себя любое ружжо пристреливает, но и так уже понятно, что всё в ём очень даже хорошо работает. Мы ведь эту механизму замка раз пять, а то, небось, и все шесть, пожалуй, по винтику разбирали да собирали, пока всё в аккурат там не стало работать. Даже не сумлевайтесь, вашбродь, ни в жизнь не подведет он нашего Афоню! Не хужее заводской сборки штуцер теперь будет работать!

– Да я и не сомневаюсь, – улыбнулся Егоров. – Молодцы, сразу видно – мастера от Бога! Говорите, завтра уже к утру его можно будет в дело пускать? Ну, вот и давайте тогда на первое утреннее построение вы его с собой и возьмёте. Как раз там воскресенье будет, людей мы до вечера распустим, а сами все вместе зайдём к Афоне да навестим его прямо в избе.

– Есть, понял, ваше благородие, – кивнул Василий. – Завтра с утра мы его, значится, с собой приносим. А как вручать-то его Афоньке будем? Он же ведь даже и носа пока на улицу не кажет и не разговаривает покамест ни с кем?

– Да мы и не будем с этим спешить, – покачал головой Егоров. – Как его душа сама пожелает, так пусть и будет. Всё сами вскоре увидите. У тебя, Василий, ко мне всё?