Егерь Императрицы. Мы вернемся!

– Понял, вашбродь, – кивнул Андреянов. – Разрешите расставлять людей?

– Давай, Трифон, только по-тихому всё делайте, караульных нам не спугните! – ответил ему ротный и повернулся к Бориске. – Борис, бери братьев сербов из своего звена, и двигайте к лошадям, срежьте там того певуна под деревом, про которого ты давеча рассказывал. Помни: лошадь – животное чуткое, порою похлеще сторожевой собаки будет, но тебя-то они любят, это я знаю. Чай, уж не спугнёшь там никого, справишься?

– Так точно, Ваше благородие, всё как надо сделаем, – улыбнулся своей щербатой улыбкой разведчик и отполз от куста в темень.

– Ну что, Федя, а нам с тобой, как обычно, самое сложное досталось – это по-тихому караульных снять. – Лёшка отстегнул саблю и прислонил её вместе со штуцером к кусту. Сюда же приставил и оба наплечных подсумка. Всё, теперь ему уже ничего не мешало. В каждой руке у него было по небольшому швырковому ножу, на крайний случай ещё есть пара пистолей, ну и гольбейн.

– Фёдор, твой верхний, бери с собой Афанасьева, как только его там срежете, рукой мне махни, я буду вас ждать. Опосля твоего сигнала того, что сидит у костров, сам уже стану брать.

– Хорошо, Ляксей Петрович, – блестя глазами, ответил Цыган и так же, как только что и его командир, приставил к кусту свой штуцер с саблей. – Ну, всё, Васятка, поползли!

Лёшка с Куртом обогнули куст и, опустившись на землю, заскользили к низинке. Земля была влажной и чуть приминалась под локтями и коленями.

– А теперь крадёмся змейкой, – и пара скользнула в низинку уже по-пластунски.

Листвы на кустах ещё не было, и приходилось плотней прижиматься к земле. Благо что от караульных их сейчас укрывала большая куча валежника. «Вот от неё-то и нужно будет метать ножи», – подумал Алексей, чуть приподнявшись. Силуэт верхнего караульного чётко виднелся на гребне обрыва, подсвечиваемый всполохами от костров. Вот он как-то странно дёрнулся и пропал из поля зрения, словно бы наклоняясь к земле. Прошло секунд пять, и он опять появился на своём прежнем месте. Лёшка протёр глаза, вроде всё то же, такой же малахай на голове, так же сидит, сгорбившись и подобрав под себя ноги. Вдруг «караульный» поднял руку и взмахнул ею в воздухе несколько раз.

«Всё, Фёдор с Василием сработали нормально, – понял Лёшка. – А вот теперь и наша очередь с Куртом!»

Алексей, огибая кучу валежника, уже было хотел взять левее и затем вылезти на открытое место, как вдруг его резко дёрнули сзади за ногу. Он приник к земле и, обернувшись, посмотрел на напарника.

– Прижмись, сюда караульный идёт, – прошептал Курт. Действительно, сопя и вздыхая, к куче с дровами приближался «их», второй, часовой.

«Нужно резать сейчас, – решил Егоров, приподнимаясь с земли. – Потом, когда он будет с дровами на плече или с охапкой их в руках, мы тут такой тарарам устроим! Да и времени тянуть с нападением нет, вот-вот уже сюда остальные лодки подойдут!»

Всё получилось очень быстро, турок вышел за пределы освещения от ближайшего костра, и его глаза даже не смогли различить в размытом тёмном силуэте у кучи валежника человека. Хэть! Хэть! Лёшка резко выдохнул, посылая оба швырковых ножа в цель. Турок словно бы споткнулся и мешком бесшумно рухнул на землю.

Вокруг всё было тихо. Ночной лагерь продолжал спокойно спать. Не отходя от кучи валежника, Егоров приподнялся и несколько раз махнул рукой. Ну а вот теперь дело уже за плутонгом! Недалеко, откуда-то из-за ближних кустов, раздалось уханье совы, и к Егорову подполз барабанщик Лёнька с вестовым.

– Ваше, господин поручик, – и он протянул командиру его штуцер с саблей и подсумками. – А Афонька вон Куртово оружие притащил. У Трифона всё готово, вот-вот они уже начнут.

Наверное, колоть и резать людей во сне или же спросонья было делом неблагородным, в «просвещённый» двадцать первый век на старшего лейтенанта Егорова, возможно, и нашлись бы те, кто его за это бы осудил. Правда, были бы они точно не из среды тех, кто привык рисковать своей жизнью и кто терял уже на войне друзей. В век поручика русской императорской армии Егорова из темноты вдруг выскочило кольцо егерей с ружьями наперевес, и с горящими на острие штыков отблесками пламени солдаты ринулись к кострам.

– А-а-а! – раздался истошный визг и рёв, там слышались глухие удары, хруст и крики боли. Не прошло и минуты, а над лагерем уже нависла тишина.

– Всё, вашбродь, покончили с туркой, – доложился Трифон, вытирая каким-то лоскутом кровь со своего штыка-кортика. – Двоих там живыми взяли, всё как вы и приказывали. Правда, ребятки их сгоряча тоже маненько там помяли. Но петь они теперяча как птички будут. Испуганные потому как очень!

– Как же не испужаться, когда посередь ночи вот такая орава со штыками накинулась, – проворчал Карпыч. – Всё, Андреянов, пленные они теперяча, не можно их смерти али мучительству предавать, а то безоружных мять они больно горазды! Понравилося!

– Да нет, дядь Вань, я ведь караул к ним приставил, чтобы без глупостей. Это ж в самую первую минуту новенькие, када были в азарте, разошлись, – оправдывался Трифон. – Не успели они пока к крови да к смертушке привыкнуть. Наглядятся ещё, умаются, спокойнее потом станут.

Двое пленных были действительно «помяты»: у обоих наливались синяки под глазами, у одного из носа бежала обильно кровь. Сидели они спина к спине на земле, а подле них стоял караул со штыками на ружьях. Вид у обоих турок был испуганный.

– Ну что же, по горячему и допрашивать их будет легче, – решил Егоров и крикнул вестовому Афоньке: – Быстро сюда воды принеси! – Сам же присел на подставленный чурбак. – Rus müfrezesinin komutanıyım. Bunların hepsi benim insanlarım![1] – и Алексей указал рукой на снующих по всей впадине солдат. – Эти воины – егеря, у вас их зовут «зелёные шайтаны»? Правильно? Вы поняли, что я вам сказал? Отвечайте!

– Да, господин! – затараторили оба пленных. – Смилуйтесь, не убивайте нас, мы не сделали русским ничего плохого! Мы ведь даже не успели поучаствовать в боях. Нас вот только две недели назад пригнали сюда из Варны, а туда доставили кораблями из Египта.

– О как! – удивился Егоров. – Афанасий, дай-ка пленным воды, пусть они немного в себя придут!