Овсянка, мэм!

Зато леди Присцилла оказалась азартна.

– Милая моя, – сказала она, когда мы впервые сели за игорный стол, – на что будем играть? Согласитесь, без ставок скучно.

– Боюсь, – я потерла переносицу и отодвинула колоду, – мне не по средствам играть на деньги.

– Глупости! – отрезала леди Присцилла, принимаясь тасовать. Пальцы у нее оказались ловкие, хоть и узловатые. Карты в них так и мелькали. – Об этом не может быть и речи. Как вы смотрите на… шоколад?

Рот у меня наполнился слюной. Шоколад был из прошлых, хороших времен.

Леди Присцилла позвонила и велела горничной принести коробку из спальни. Конфеты оказались дорогими, из лучшей столичной кондитерской, в гладкой деревянной коробочке, перевязанной шелковой лентой.

– Обожаю сладости, – созналась старая леди, понизив голос. – Хотя доктор меня за них ругает.

Поэтому леди Присцилла лакомится шоколадом тайком? Ну и ну.

– Пренебрегаете советами врача? – хмыкнула я.

– В моем возрасте маленькие радости важнее. – Она подмигнула. – Между нами говоря, моя милая, я вполне здорова, не считая обычных для стариков недугов. Три месяца назад у меня было воспаление легких, но теперь я полностью оправилась. Я не стала возражать против медсестры лишь потому, что наша милая Роуз меня развлекает.

– Мне нечего поставить взамен.

– Тут вполне хватит на двоих. – И она недрогнувшей рукой разделила конфеты на две горки в разноцветных фантиках.

Грех было от такого отказываться!

Первую же партию я выиграла.

– Хм, – сказала леди Присцилла, пододвигая мне конфету. – Будем считать, новичкам везет.

Однако я выиграла и вторую. И третью.

Леди Присцилла прикусила губу и увеличила ставку.

– На кону три конфеты! – провозгласила она торжественно. – Надеюсь разом отыграться. Только не вздумайте поддаваться, моя милая.

– Что вы такое говорите, леди Присцилла, – пробормотала я, хотя как раз обдумывала, как бы половчее проиграть.

Не стоит лишать леди маленьких слабостей. Это может плохо кончиться!

Впрочем, поддаваться не пришлось. Леди Присцилла, устрашенная перспективой столь крупного фиаско, играла с блеском. Поздним вечером мы разошлись, вполне довольные друг другом. А потом я ела в темноте шоколад и жмурилась от удовольствия…

Так и коротали мы вечера день за днем, целых две недели. Дни я проводила в саду, заглядывая в дом лишь на ленч. Подошло время высаживать рассаду из оранжереи, и мы с мистером Джоунсом трудились не покладая рук. Яркие георгины, пророщенные гладиолусы, нежные лобелии, задорные астры – все это богатство должно было занять место на клумбах. Кроме того, следовало подкормить отцветшие тюльпаны, нарциссы и примулы, подвязать к опорам лилии, соорудить шпалеры для душистого горошка… Всего и не перечесть!

В первый же день садовник чуть не довел меня до сердечного приступа.

– Мистер Джоунс, это что же – вредительство? – вопросила я, застав его на месте преступления с ведром в руке.

От мутноватого раствора знакомо попахивало.