Метро 2033

Подошли сменщики, обменялись рукопожатиями, выяснили, не было ли чего странного, особенного, пожелали отдохнуть как следует и уселись поближе к огню, продолжая свой разговор, начатый раньше.

Когда все двинулись по туннелю на юг, к станции, Петр Андреевич горячо о чем-то заговорил с Андреем, видно вернувшись к одному из их вечных споров, а бритый здоровяк, расспрашивавший про рацион черных, отстал от них, поравнявшись с Артемом, и пристроился так, чтобы идти с ним в ногу.

– Так ты что же, Сухого знаешь? – спросил он Артема глухим, низким голосом, не глядя ему в глаза.

– Дядю Сашу? Ну да! Он мой отчим. Я и живу с ним вместе, – ответил честно Артем.

– Надо же… Отчим. Ничего не знаю такого… – пробормотал бритый.

– А вас как зовут? – решился Артем, рассудив, что если человек расспрашивает про родственника, то это дает и ему право задать встречный вопрос.

– Меня? Зовут? – удивленно переспросил бритый. – А тебе зачем?

– Ну, я передам дяде Саше… Сухому, что вы про него спрашивали.

– Ах, вот для чего… Хантер… Скажи, Хантер интересовался. Охотник. Привет ему.

– Хантер? Это ведь не имя. Это что, фамилия ваша? Или прозвище? – допытывался Артем.

– Фамилия? Хм… – Хантер усмехнулся. – А что? Вполне… Нет, парень, это не фамилия. Это, как тебе сказать… Профессия. А твое имя как?

– Артем.

– Вот и хорошо. Будем знакомы. Мы наше знакомство, наверное, еще продолжим. И довольно скоро. Будь здоров!

Подмигнув Артему на прощание, он остался на трехсотом метре вместе с Андреем.

Идти было совсем немного, издалека уже слышался оживленный шум станции. Петр Андреевич, шагавший рядом с Артемом, спросил у него озабоченно:

– Слушай, Артем, а что это за мужик вообще? Что он там тебе говорил?

– Странный какой-то… Про дядю Сашу спрашивал. Знакомый его, что ли? А вы не знаете его?

– Да вроде не знаю… Он только на пару дней к нам на станцию, по каким-то делам, кажется, Андрей с ним вроде бы как знаком, вот он и напросился с ним в дозор. Черт знает, зачем ему это понадобилось. Какая-то у него физиономия знакомая…

– Да. Такую внешность забыть нелегко, наверное, – предположил Артем.

– Вот-вот. Где же я его видел? Как его зовут, не знаешь? – поинтересовался Петр Андреевич.

– Хантер. Так и сказал – Хантер. Попробуй пойми, что это такое.

– Хантер? Нерусская какая-то фамилия… – нахмурился Петр Андреевич.

Вдали уже показалось красное зарево: на ВДНХ, как и на большинстве станций, обычное освещение не действовало, и вот уже третий десяток лет люди жили в багровом аварийном свете. Только в «личных апартаментах» – палатках, комнатах – изредка светились нормальные электролампочки. И только несколько самых богатых станций метро были озарены светом настоящих ртутных ламп. О них слагались легенды, и провинциалы с крайних, забытых богом полустанков, бывало, годами лелеяли мечту добраться туда и посмотреть на это чудо.

На выходе из туннеля они сдали в караулку оружие, расписались, и Петр Андреевич, пожимая Артему на прощание руку, сказал:

– Давай-ка на боковую! Я сам еле на ногах держусь, а ты, наверное, вообще стоя спишь. И Сухому – пламенный привет. Пусть в гости заходит.