«Ревность» и другие истории

– Ты журналистка? – спросил я.

– Я редактор журнала – он не стоит бумаги, на которой его печатают.

– Женского?

– Да, и в худшем значении этого слова. У тебя багаж есть?

Я помедлил с ответом.

– Ну в смысле, когда мы в Лондоне приземлимся, можно сразу к такси идти?

– Только ручная кладь, – сказал я. – Ты не ответила: зачем ты накрасилась?

Подняв руку, ты провела указательным пальцем по моей щеке, под самым глазом, как будто я тоже плакал.

– Снова сопоставление случайных фактов, – сказала ты. – Каждый год в результате самоубийств погибает больше людей, чем в результате войн, терактов, наркотиков, убийств из ревности – да вообще всех убийств, вместе взятых. Наиболее вероятно, что твой убийца – ты сам. Поэтому я и накрасилась. Я посмотрела в зеркало и не выдержала ничем не прикрытого лица своего убийцы. Не теперь, когда я влюбилась.

Мы посмотрели друг на друга. И в тот момент, когда я поднял руку, чтобы взять твою, ты взяла мою. Наши пальцы переплелись.

– Разве мы не можем ничего сделать? – прошептал я, дыхание вдруг сбилось, как будто я уже в бегах. – Нельзя откупиться от договора?

Ты склонила голову набок, словно хотела разглядеть меня под другим углом.

– Если бы это было возможно, не факт, что мы бы влюбились, – сказала ты. – Мы друг для друга недосягаемы – разве это не важная составляющая привлекательности, как ты думаешь? Она тоже умерла?

– Что?

– Та, другая. Та, о ком ты не захотел рассказывать, когда я спросила про жену и детей. Утрата, из-за которой ты боишься опять влюбиться в ту, кого потеряешь. Из-за этого ты задумался, когда я спросила про багаж. Хочешь об этом поговорить?

Я посмотрел на тебя. А я хотел?

– Ты уверена, что…

– Да, я хочу послушать, – кивнула ты.

– У тебя много времени?

– Ха-ха.

Мы заказали еще выпить, и я рассказал.

Когда я договорил, за окном совсем рассвело – летели-то мы против солнца. И ты опять заплакала.

– Как грустно, – всхлипнула ты, кладя голову мне на плечо.

– Да, – согласился я.

– Тебе все еще больно?