Невроз и личностный рост: борьба за самореализацию

KAREN HORNEY, md.

NEUROSIS AND HUMAN GROWTH

The Struggle Toward Self-Realizution

© 1950 by W. W. Norton & Company, Inc.

Foreword © 1991 by Jeffrey Rubin and Stephanie Steinfeld

© Перевод на русский язык ООО Издательство «Питер», 2019

© Издание на русском языке, ООО Издательство «Питер», 2019

© Серия «Мастера психологии», 2019

Введение

Нравственность эволюции

Невротический процесс – это совершенно особенная и особенно неудачная форма человеческого развития. Человек вынужден расходовать всю свою творческую энергию, вольно или невольно, и постоянно обессилен от вечной борьбы. Она не только качественно отличается от здорового взросления и роста, но и прямо противоположна ему по многим признакам, причем в гораздо большей степени, чем мы думаем. При благоприятных условиях энергия людей питает их собственный потенциал, то есть идет осуществление всей совокупности потенциальных возможностей. Такое развитие нельзя назвать единообразным. В зависимости от особенностей темперамента, способностей, пристрастий, условий детства и дальнейшей жизни человек может стать мягче или жестче, осторожнее или доверчивее, уверенным или скромным, одиночкой или душой компании, он может стать застенчивым или развить свои таланты. Но независимо от выбранного направления он будет развивать свои, присущие именно ему задатки.

Но, попадая под гнет внутреннего пресса, человек может начать двигаться в обратную сторону от того, что ему свойственно на самом деле. И тогда акцент всех его сил и энергии смещается на другие приоритеты: превращения себя в абсолютное совершенство посредством жесткой системы внутренней самодисциплины. Богоподобное совершенство, и не меньше, составляет его идеальный образ и тешит гордость теми возвышенными достоинствами, которыми (по его убеждению) он обладает, мог бы обладать или должен обладать.

Этот стиль невротического развития мы детально рассмотрим далее, так как он вызывает у нас нечто большее, чем чисто клинический и теоретический интерес к патологическим феноменам. При психоанализе мы сталкиваемся с фундаментальной проблемой нравственности, а именно: нравственность и человеческая страсть к совершенству, нравственность и религиозный долг, повелевающий достичь совершенства. Ни один уважающий себя исследователь человеческого развития не усомнится в пагубности гордыни или самомнения или в тщетности влечения к совершенству под влиянием гордыни. Но широкий спектр мнений говорит о желательности или необходимости дисциплинирующей системы внутреннего контроля ради обеспечения нравственности поведения человека. Даже допуская, что эти внутренние правила способны подавить нашу непосредственность, разве не должны мы, как велит нам христианство («Будьте совершенны»[1]), стремиться к совершенству? Не будет ли попытка игнорировать эти правила рискованной, фактически разрушительной для нравственной и общественной жизни?

Страницы этой книги не лучшее место для обсуждения того множества способов, которыми ставили этот вопрос и отвечали на него на протяжении истории человечества, да и я не готова к такому обсуждению. Я хочу только заметить, что на ответ влияет один из существенных факторов – это характер нашей веры в природу человека.

Существуют три основные концепции предназначения морали, основанные на разном толковании сущности человеческой природы. Строго следуют навязанным запретам и ограничениям те, кто верит (назовем это так), что человек по природе грешен или движим примитивными инстинктами (по Фрейду). Целью морали тогда становится контроль или преодоление status naturae (естественного состояния) человека, а вовсе не его развитие.

Для тех, кто верит, что человек от природы и «добр» и одновременно «зол» (грешен или деструктивен), мораль меняет смысл своего предназначения. Тогда ее сутью становится обеспечение конечной победы врожденной доброты, очищенной, направленной или усиленной такими элементами, как вера, разум, воля или благодать – как то диктуют особенности главенствующей религиозной или этической концепции. Здесь целью не является исключительно победа над злом или подавление зла, поскольку есть и программа, связанная с позитивом. Однако она в своей основе имеет или некую сверхъестественную помощь, или устойчивый идеал разума или воли, который сам по себе подразумевает применение запрещающих и сдерживающих внутренних предписаний.

И наконец, проблема нравственности предстает в совершенно ином свете, когда мы считаем, что у человека уже при рождении заложены конструктивные силы развития, эволюции, и именно они побуждают к осуществлению данных ему возможностей. Это не дает основания утверждать, что человек сам по себе добр и хорош, в противном случае это подразумевало бы, что человеку заранее дано знание о добре и зле. Это означает, что природа человека устроена так, что он добровольно стремится к самореализации, и его система ценностей вырастает из этого стремления. Очевидно, что он не может раскрыть свой человеческий потенциал, если не верит в себя, не активен и не результативен, если в отношениях с людьми он не ищет взаимности, если идет, по выражению Шелли, на «поклонение темному идолу Я» («dark idolatry of self») и постоянно винит в своих недостатках несовершенство окружающих. Вырасти, в истинном смысле слова, он сможет, только возлагая ответственность на самого себя.

Таким образом, когда мы должны сделать выбор, что нам взращивать в себе или искоренять, возникает вопрос: препятствует или способствует эта моя установка или влечение моему человеческому росту, мы приходим к идее о нравственности эволюции. Частота неврозов показывает, что любой вид принуждения может с легкостью направить конструктивную энергию в неконструктивное или даже деструктивное русло. Но если у нас есть вера в автономное стремление к самореализации, мы не нуждаемся ни во внутренней смирительной рубашке для нашей спонтанности, ни в дубинке внутренних предписаний, подталкивающей нас к совершенству. Несомненно, такие дисциплинарные воздействия придутся кстати для подавления нежелательных факторов; но также не вызывает сомнений, что они вредят нашему росту. Нам они не нужны, потому что существует лучший способ преодоления деструктивных внутренних сил, и он состоит в том, чтобы перерасти их. Путь к этой цели лежит через все большее сознавание и понимание себя. Следовательно, в данном случае самопознание не является самоцелью, но служит средством освобождения сил спонтанного роста личности.

В этом смысле работа над собой становится не только первейшей нравственной обязанностью, но в то же время (в самом прямом смысле) первейшей нравственной привилегией. Насколько мы хозяева своей трансформации – зависит от нашего желания работать над собой, и результат покажет, серьезно ли мы относимся к нашему росту. Одержав победу над невротической одержимостью собой, мы получаем свободу роста, освобождаемся для любви и заботы о других людях. Мы хотим обеспечить им возможность для нестесненного роста, пока они молоды, и помочь им любым возможным путем найти и осуществить себя, когда они блокированы в своем развитии. Идеалом применительно к себе или к другому становится освобождение и культивация сил, ведущих к самореализации.

Я надеюсь, что эта книга также будет способствовать такому освобождению – тем, что в ней ясно указываются препятствующие ему факторы.

Глава 1

В погоне за славой

Вкаких бы условиях ни рос ребенок, он рано или поздно (если только не страдает психическим расстройством) научится взаимодействовать с другими людьми и обязательно приобретет некоторые практические навыки. Но внутри у него зреют и такого рода силы, которые невозможно ни выработать в форме навыка, ни обрести посредством обучения. Вы не сможете (даже если очень захотите) научить желудь тому, как стать дубом. Но если желудю создать условия, его внутренняя сущность раскроется сама. Таким же образом человек стремится раскрывать заложенные в нем задатки, при условии, конечно, что для этого имеются возможности. При этом он будет развивать все, что составляет уникальные живые силы его реальной сущности: чистоту и глубину своих собственных чувств, мыслей, надежд и увлечений; осознание своих возможностей; силу воли; особый дар или талант; способность к самовыражению и способность строить отношения с людьми, повинуясь голосу сердца. Когда придет время, все это станет основой его системы ценностей и жизненных целей. Короче говоря, он будет расти в сторону самореализации, то есть осуществления себя, без резких отклонений от этого направления. Именно поэтому теперь, и на протяжении всей книги, я говорю о реальном Я как о центральной внутренней силе, общей для всех людей и все же уникальной и неповторимой. Сила реального Я человека и есть глубинный источник его роста[2].