Категории
Ключевые слова
Империя должна умереть - Страница 12
Такая радикальная перемена в образе жизни, отмечает Зинаида Морозова, оказывает сильное воздействие на психику золотой молодежи, внуков основателей купеческих династий. «Культура была не постепенной, а слишком быстрой. Деды не умели читать и писать, вышли из крепостничества, были "самородки", создали большие фабрики, детям взяли гувернеров, отдали детей учиться, и мозг не мог с этой нагрузкой справиться».
Психологический диссонанс между внешней свободой и семейным патриархальным укладом, который переживают представители «третьего поколения», наверное, можно сравнить с состоянием современной молодежи, скажем, в Саудовской Аравии, где молодым людям надо как-то сочетать вынужденное уважение к традициям собственной страны и очарованность западной поп-культурой. «В некоторых семьях оставалась еще дикость, но притом было еще и быстрое вырождение, которое выражалось в большой нервности, – констатирует Зинаида Морозова, – старики верили в Бога, у них был нравственный устав (конечно, не у всех), а молодые все отвергли, а нового себе ничего не нашли».
Конфликт поколений в купечестве ярко выражается, например, в отношениях между Саввой Морозовым и его родителями. Отец, Тимофей Морозов, сын основателя семейной корпорации, Саввы-старшего, – крайне жесткий управленец, его рабочие трудятся в нечеловеческих условиях, их постоянно штрафуют и унижают. Все заканчивается бунтом рабочих и затем судебным процессом, который Тимофей Морозов проигрывает. Это подрывает его здоровье, и он уступает управление производством сыну. Савва, в противоположность отцу, проявляет максимальную лояльность к трудовому коллективу: сокращает рабочий день до девяти часов, строит дома для сотрудников, организует корпоративные культурные мероприятия, на которые приглашает популярных певцов, даже Шаляпина. Родители новшества сына осуждают, хотя его инвестиции и окупают себя – прибыль растет. Тем не менее за пару лет до смерти Тимофей Морозов вообще хочет продать фабрику, но жена не дает этого сделать, – и тогда он переписывает компанию на нее. Сын выполняет обязанности управляющего на семейных фабриках.
Московские олигархи и питерские либералы
Золотая купеческая молодежь, в отличие от своих родителей, вовсе не считает, что всем обязана власти. Эти молодые люди спорят с чиновниками, отстаивают свои интересы и становятся головной болью для министра финансов Витте. Отношения между «питерскими либералами» из правительства во главе с Витте и московскими «олигархами» становятся все напряженнее.
В 1896 году в Нижнем Новгороде проходит съезд промышленников, на котором обсуждаются таможенные пошлины. Участвует и 68-летний Дмитрий Менделеев (знаменитый химик и автор закона о таможенных тарифах), который, желая поставить всех противников на место, заявляет, что спорить с ним бесполезно, так как с ним согласен император. Зал смущенно замолкает. Но вдруг один из молодых участников говорит: «Выводы ученого, подкрепляемые мнением царя, не только теряют свою убедительность, но и компрометируют науку».
Сидящий в зале 28-летний нижегородский журналист и писатель Максим Горький изумленно спрашивает соседей: кто этот наглый человек? Ему объясняют, что это наследник текстильной империи Савва Морозов. Морозову 34 года, он вдвое младше Менделеева.
Спустя буквально пару дней Морозов становится инициатором еще одного скандала – на Нижегородской ярмарке. Это главное событие в деловом мире России, в форуме участвуют все заметные бизнесмены страны, а также представители правительства. Незадолго до ярмарки становится известно, что министр финансов Витте отказал комитету промышленников в продлении сроков кредитов госбанка. Сначала Морозов произносит вызывающую речь: «Теперь государство надо строить на железных балках… Наше соломенное царство не живуче… Когда чиновники говорят о положении фабрично-заводского дела, о положении рабочих, вы все знаете, что это – "положение во гроб…"» – так вспоминает его выступление Горький. Потом Морозов вызывается написать ответную – куда более резкую – телеграмму Витте с требованием кредита. Остальные бизнесмены, хоть и считают текст вызывающим, одобряют его. На другой день Витте удовлетворяет их просьбу.
Опера, драма, трагедия
Константин Станиславский вспоминает, что, когда он был совсем молодым, в Москве было два популярных домашних театра: один – алексеевский (то есть принадлежавший его семье), второй – мамонтовский, в котором главным режиссером был сам миллиардер Савва Мамонтов. Именно в мамонтовском театре под псевдонимом Станиславский вышел на сцену сам начинающий 17-летний актер Костя Алексеев.
«У Мамонтова была удивительная способность работать на народе и делать несколько дел одновременно, – вспоминает Станиславский. – И теперь он руководил всей работой и в то же время писал пьесу, шутил с молодежью, диктовал деловые бумаги и телеграммы по своим сложным железнодорожным делам, которых он был инициатор и руководитель. В результате двухнедельной работы получался своеобразный спектакль, который восхищал и злил в одно и то же время. С одной стороны – чудесные декорации кисти лучших художников [например, Виктора Васнецова], отличный режиссерский замысел создавали новую эру в театральном искусстве и заставляли прислушиваться к себе лучшие театры Москвы. С другой стороны – на этом превосходном фоне показывались любители, не успевшие не только срепетировать, но даже выучить свои роли».
По словам Станиславского, Мамонтову все время не хватает терпения: он сначала увлекается, потом теряет интерес к делу, не успевая довести его до совершенства. «Странно, что сам Мамонтов – такой чуткий артист и художник – находил какую-то прелесть в самой небрежности и поспешности своей театральной работы. На этой почве мы постоянно спорили и ссорились с ним, на этой почве создалась известная конкуренция и антагонизм между его спектаклями и нашими», – пишет Станиславский.
Однако, увлекшись итальянской оперой, «железнодорожник» Мамонтов решает создать собственный частный оперный театр, то есть покуситься на государственную монополию: до этой поры вся опера в стране принадлежит государству.
Это звездный час Мамонтова. Оформлять декорации для нового театра он приглашает своих друзей-художников: Валентина Серова, Михаила Врубеля и Константина Коровина. Поют у него в основном итальянцы. Исключение составляет оперная дива Татьяна Любатович (с которой у него роман), а также 23-летний Федор Шаляпин, с которым Мамонтов знакомится в 1896 году и сразу приглашает к себе.
«Феденька, вы можете делать в этом театре всё, что хотите! Если вам нужны костюмы, скажите, и будут костюмы. Если нужно поставить новую оперу, поставим оперу!» – так вспоминает слова хозяина театра Шаляпин.
В 1897 году вторым дирижером Мамонтов приглашает в свой театр 25-летнего Сергея Рахманинова. «Мамонтов был большой человек и оказал большое влияние на русское оперное искусство, – вспоминает Рахманинов. – В некотором отношении влияние Мамонтова на оперу было подобно влиянию Станиславского на драму. Мамонтов был рождён режиссёром. Много раз я слышал, как Мамонтов давал советы даже Шаляпину. Советы эти обычно бывали очень краткими: вскользь брошенное замечание, общая мысль, короткая фраза. Шаляпин сразу схватывал».
Одновременно «своими» театрами обзаводятся наследники других богатых купеческих семей. В 1898 году 35-летний Константин Алексеев-Станиславский знакомится с 39-летним драматургом Владимиром Немировичем – и они придумывают создать частный драматический театр, свободный от напыщенности и наигранности, с актуальным современным репертуаром. На премьеру первого спектакля «Царь Федор Иоаннович» приходит 36-летний наследник текстильной империи Савва Морозов. Морозову так нравится спектакль, что он выкупает практически все акции театра у прочих инвесторов (акционерами остаются только Морозов, Станиславский и Немирович), начинает финансировать его, строит для театра новое здание.
Московский художественный общедоступный театр (будущий МХТ) – так называют свое детище Станиславский и Немирович. Они ставят современную драму: Чехова, Толстого, Ибсена. С Толстым больше всего проблем – каждую его пьесу приходится пробивать у цензуры.
Впрочем, для Морозова театр – это отдых. Он так вымотан работой во время Нижегородской ярмарки, в частности борьбой с разгоревшейся эпидемией холеры, что теряет всякое желание заниматься бизнесом. Сначала, по словам жены, он лежит в своем кабинете и говорит: «Я устал и работать не могу». А потом увлекается театром – и уже занимается только им.
Зинаида Морозова недовольна. «Пойми, Савва, я признаю Художественный театр как отдых для тебя, но чтобы ты для него бросил фабрику и народ, который тебя ценит и любит, для которого ты много можешь сделать, я с этим не могу примириться, – говорит Зинаида мужу. – Ты столько можешь сделать на фабрике добра и пользы и остывать к ней ты не имеешь права». Он отвечает: «Я делаю то, что чувствую». Зинаида, по ее словам, настаивает, что «у людей кроме чувства, есть долг». Но Савва заканчивает разговор фразой: «Я устал».
Только в театре он не устает, сам следит за строительством, помогает ставить декорации, занимается освещением и даже разводит краски для того, чтобы добиться «правильного лунного света» во время спектакля. Наконец, увлеченный Савва Морозов влюбляется в восходящую звезду МХТ – актрису Марию Андрееву.
Роман с госзаказом
Общественная деятельность и благотворительность приносят Морозову и Мамонтову славу не только в Москве, но и в Петербурге. Молодые купцы сближаются с Витте, и каждый старается использовать знакомство с министром с пользой для себя: Морозов добивается разрешения цензурного комитета на постановку запрещенных пьес, а Мамонтов получает для своей компании новые госзаказы на строительство железных дорог. В том числе выигрывает конкурс на продление построенной его отцом Ярославской железной дороги до Архангельска. За этот проект Витте очень благодарен Мамонтову – и даже договаривается о присвоении ему ордена Святого Владимира четвертой степени.
В 1899 году Мамонтов решает создать лучшую в стране газету, бросая вызов «нерукопожатному» Алексею Суворину, владельцу самой популярной газеты страны «Новое время». Он переманивает у Суворина лучшего журналиста, Александра Амфитеатрова, пригласив его редактором. Новая газета называется «Россия».
Впрочем, бизнес у Мамонтова, несмотря на связи с Витте, идет не слишком удачно, возможно, потому, что слишком много денег и внимания он отдает театру, а не компании. Железная дорога до Архангельска хоть и важна для развития Севера, но прибыли не приносит. Тем временем Мамонтов задумывает мощную корпорацию, которая включала бы не только железные дороги, но также вагоностроительный и судостроительный заводы и металлургический комбинат.
