Категории
Ключевые слова
Вся кремлевская рать. Краткая история современной России - Страница 7
22 августа, когда стало понятно, что все моряки погибли, Путин отправился на встречу с их родственниками в североморский поселок подводников Видяево. Встреча была очень тяжелой: родственники кричали и рыдали, обвиняли Путина и военных в бездействии, в том, что командование затягивало время, не хотело привлекать помощь из-за рубежа. В ответ Путин трижды обрушился на телевидение, сказав, что оно «врет», и на тех людей, которым телевидение принадлежит. В начале разговора прозвучал такой выпад: «Там есть на телевидении люди, которые сегодня орут больше всех и которые в течение десяти лет разрушали ту самую армию и флот, где сегодня гибнут люди. Вот сегодня они в первых рядах защитников этой армии. Тоже с целью дискредитации и окончательного развала армии и флота! За несколько лет они денег наворовали и теперь покупают всех и вся! Законы такие сделали!» В середине встречи Путин снова вернулся к той же теме: «Денег наворовали, купили средства массовой информации и манипулируют общественным мнением». И окончательно резюмировал при прощании: «Схема действий их и логика очень простая. Очень простая. Воздействовать на массовую аудиторию, таким образом показать военному руководству, политическому руководству страны, что мы в них нуждаемся, что мы у них на крючке, что мы должны их бояться, слушаться и согласиться с тем, что они и дальше будут обворовывать страну, армию и флот. Вот на самом деле истинная цель их действий. Но мы не можем сказать им: “Прекратите!” – так бы правильно сказать, но… надо более талантливо, правдиво, точно и в срок самим осуществлять информационную политику. Но это требует сил, средств и хороших специалистов»[4].
На встрече не разрешали пользоваться диктофонами, однако ее стенограмму через неделю опубликовал журнал «Коммерсантъ-Власть», входящий в холдинг Бориса Березовского. А через пару дней в прайм-тайм на телеканале ОРТ (тоже контролируемом Березовским) вышла программа Сергея Доренко, того самого, который год назад рассказывал про операцию Примакова, обрушил его рейтинг и таким образом помог Путину стать президентом. Доренко анализировал высказывания Путина о «Курске» и обвинял его во лжи. Среди прочего он дал в эфир и куски той аудиозаписи встречи с родственниками, стенограмму которой опубликовала «Власть». Это был последний эфир Доренко – программу немедленно закрыли. В редакции программы «Время» – теперь уже главной прокремлевской программы Первого канала – до сих пор передают из уст в уста легенду, будто бы после того эфира в аппаратной раздался телефонный звонок и это якобы был сам Путин. Он посчитал, что подобная риторика ОРТ – это предательство. И его он Березовскому не простил.
Для того чтобы отобрать ОРТ у Березовского, не потребовалось много усилий. Как позже заявлял Волошин в Лондонском суде во время процесса Березовского против Абрамовича, он просто позвонил гендиректору телеканала Константину Эрнсту и попросил его больше не обращать внимание на Березовского. Примерно так: «Костя, ты забываешь об указаниях Березовского. Его больше слушать не надо – а иначе мы будем принимать решения».
Это было вполне законно, поскольку у Березовского было только 49 %, а у государства – 51 %. Основной акционер решил восстановить себя в правах, объявил Волошин, и начинает самостоятельно управлять телеканалом. Он сказал Березовскому: «Концерт закончен», – именно эту фразу из телефонного разговора экс-глава администрации вспоминал в Лондонском суде. Это означало, что Березовский больше не может звонить на канал давать там какие-либо указания – редакции запрещено его слушаться. Из всех сотрудников ОРТ взбунтовался только Доренко, и его немедленно уволили.
В конце августа Волошин передал Путину, что Березовский требует личной встречи. Путин согласился, но это была совсем не такая встреча, как раньше. Путин был даже не холоден. Он равнодушно и неумолимо сказал Березовскому, что тот больше не будет контролировать ОРТ и, если хочет, может продать свою долю, а если не хочет, может оставить. Но все равно ничего сделать с ней ему не дадут.
Подобный прием Березовского шокировал – он всякий раз рассчитывал, что Путин сдастся, чего-то испугается и почему-то уступит. В начале сентября 2000 года он написал ему открытое письмо, которое опубликовал в своем же «Коммерсанте»: «Прошу Вас, господин Президент, остановиться, пока не поздно! Не выпускайте из бутылки джинна беспредельной власти, который опустошал нашу страну семьдесят с лишним лет. Вы с ним не справитесь. Он погубит и страну, и Вас». В этом письме он обещал передать свой пакет акций в управление журналистам и творческой интеллигенции, однако этот план не реализовал.
В октябре он продал свой пакет телеканала ОРТ давнему другу Роману Абрамовичу. 12 лет спустя, когда Березовский подаст в суд на Абрамовича за то, что тот якобы недоплатил ему за его доли в ОРТ и в других компаниях, например в «Сибнефти», станут известны подробности той сделки, более того, суд опубликует стенограмму прослушки разговора между Березовским, Абрамовичем и Бадри Патаркацишвили во французском Ле-Бурже. Три олигарха говорили, что продажа ОРТ санкционирована Путиным и для облегчения процесса переводом денег Абрамовича на счет Березовского будет заниматься лично глава российского Центробанка Виктор Геращенко. Еще на суде Абрамович расскажет, что купить ОРТ у Березовского ему поручили Путин и Волошин. И будет уверять, что никаких долей в компаниях Абрамовича у Березовского не было, а регулярные платежи, которые он ему перечислял, были просто оплатой услуг «политической крыши».
Именно с подлодки «Курск» началась борьба Путина с теми, кто «купили средства массовой информации и манипулируют общественным мнением», т. е., по сути, с неподконтрольными СМИ. Это не было заранее продуманной стратегией, это было лишь спонтанной реакцией на внешние раздражители. Однако с каждым следующим шагом хотелось сделать еще и еще – потому что не слышать критику всегда приятнее, чем слышать ее.
Это необходимые издержки, уверял коллег Волошин, главное, что реформы продолжаются.
Новый Андропов
Еще одной причиной беспокойства Бориса Березовского, которую мало кто разделял, было то, что Владимир Путин вышел из спецслужб. Березовский не доверял КГБ. Поначалу мысль о гэбистском прошлом Путина не беспокоила его. Однако чем больше Березовский утрачивал влияние, тем больше он был склонен объяснять «чекистским прошлым» все, что ему не нравилось в поведении Путина.
Путин между тем активно заигрывал с сотрудниками ФСБ, на поддержку которых рассчитывал. В декабре 1999 года, за полторы недели до того, как Ельцин назначил его и. о. президента, Путин приехал на Лубянку на празднование Дня чекиста. И, выступая на приеме, пошутил, что «группа сотрудников ФСБ, направленная вами в командировку для работы под прикрытием в правительстве, на первом этапе со своими задачами справляется». Аудитория взорвалась аплодисментами. Все, кто позже видел видеозапись праздника, немного поежились.
В 1999 году Путин санкционировал широкое празднование 85-летия со дня рождения Юрия Андропова, генсека ЦК КПСС, который больше 20 лет возглавлял КГБ и почитается в спецслужбах как мудрейший руководитель СССР. В декабре на здании ФСБ на Лубянке была восстановлена мемориальная доска в честь Андропова.
Позже в многочисленных публикациях по случаю 90-летия покойного генсека стала излагаться версия, что именно Андропов мог и должен был спасти СССР от распада. Он собирался осуществить те самые разумные реформы, которые повели бы Советский Союз по китайскому пути и не допустили бы перестройки и распада страны. Ранняя смерть обрушила все надежды. Андропов умер в 1984 году, успев поруководить страной всего полтора года. В Путине патриотично настроенные ветераны органов видели нежданный второй шанс, реинкарнацию Андропова, которая может возродить из пепла былое советское величие.
Путин явно не чувствовал себя продолжателем дела Андропова, как не являлся и фанатом легендарного председателя КГБ, в первые месяцы президентства его занимало совсем другое. Иначе относился к юбилею Николай Патрушев, новый директор ФСБ, бывший прежде первым заместителем Путина. Он воспринимал Андропова как личный образец: молодость Андропова прошла в Карелии, и Патрушев работал там в начале девяностых, дослужившись до поста министра безопасности Карелии.
В 2004 году Патрушев написал статью в правительственной «Российской газете» к юбилею покойного генсека. «Образ Андропова воспринимался и ныне воспринимается не только среди ветеранов, но и среди молодых сотрудников ФСБ, в массе своей пришедших в систему уже в постсоветскую эпоху, – писал Патрушев, – как образец подлинного государственного деятеля, представителя стратегической элиты страны, стремившегося к постижению и претворению в жизнь общенациональных интересов… Время поистине не имеет силы над теми, кто искренне и честно служил и служит Отечеству»[5]. Для 2004 года это было диковинным – гордиться советским прошлым, тем более советскими репрессивными органами. Десять лет спустя это станет обычной риторикой и Путина, и Патрушева, который после революции 2014 года на Украине станет одним из главных идеологов нового российского изоляционизма.
Расплата по долгам
Либеральная экономическая команда, которую Путин собрал вокруг себя, ученики Анатолия Собчака, этакого русского Вацлава Гавела, совершенно не переживала из-за ареста Гусинского, из-за того, что пресса писала о начале репрессий, и из-за передела на рынке СМИ. Молодое правительство понимало, что на прорывные, а значит, болезненные реформы у них, наверное, не так много времени, поскольку перед очередной предвыборной кампанией уже особо не пореформируешь. Они старались достичь максимума, пока конъюнктура позволяет, пока цены на нефть растут и популярность президента дает возможность осуществлять революционные перемены. Олигархи-интриганы, потерявшие влияние после отставки Ельцина, были молодым либералам противны, поэтому они втайне даже радовались тому, что бывшим воротилам перекрыли доступ в Кремль, – без них спокойнее. На вопли в прессе правительство тоже реагировало стоически – ну, ничего, это неизбежная плата за болезненные реформы.
Чего либеральное путинское правительство не ожидало, так это того, что ему начнет мешать Запад, который еще вчера, казалось, рукоплескал «блистательной команде» нового русского президента. Дело в том, что Российское государство было по уши в долгах: с одной стороны, Парижский клуб (т. е. неофициальная организация стран-кредиторов, которые щедро давали деньги Советскому Союзу, а потом и России в 1990-е годы), с другой стороны – Лондонский клуб, объединяющий коммерческие банки и частные корпорации, которые также активно давали российскому правительству взаймы. С каждым годом платежи России должны были возрастать и достичь пика в 2003 году, экономисты думали об этом годе с ужасом, говорили о «проблеме-2003» и предрекали, что в этом-то году российская экономика и задохнется под бременем долга.
Премьер-министром своего правительства Путин назначил Михаила Касьянова, который еще до прихода Путина в правительство в 1999 году работал министром финансов. Главной специализацией Касьянова было именно проведение переговоров с международными кредитными организациями – он умел уговаривать иностранцев реструктурировать российские долги как никто другой. В момент формирования правительства Касьянов хотя и был первым заместителем Путина-премьера, но не являлся очевидным фаворитом. Вовсе не он разрабатывал план экономических реформ, этим занимался Центр стратегических разработок, возглавляемый Германом Грефом. Кроме того, Кудрина и Грефа Путин знал много лет, еще со времен работы в Петербурге, – было бы логично, если бы правительство возглавил кто-то из них. Однако Путин выбрал Касьянова, с одной стороны, потому, что он был ближе к Семье, с другой – потому, что именно проблема урегулирования внешнего долга была ключевой для нового премьер-министра. Кудрину же достался пост министра финансов, а для Грефа придумали пост министра экономического развития.
Как ни странно, договориться с частными банками оказалось намного проще: Михаил Касьянов условился о списании более чем трети долга Лондонскому клубу. А Парижский клуб отказывался и требовал выплат в полном объеме, и это при том, что основной вес в Парижском клубе имели новые друзья Путина: Джордж Буш и Тони Блэр. Бизнес есть бизнес, ничего личного.
К Новому году ситуация стала критической настолько, что Путин не отпустил никого из экономического блока на новогодние каникулы. 3 января 2002 года все собрались в Кремле, чтобы решить, как выпутываться из долгов: Путин, премьер Касьянов, глава администрации Волошин, министры Кудрин и Греф, а также экономический советник Путина, российский «шерпа» в G8 Андрей Илларионов, новый enfant terrible Кремля, человек, известный своими крайне радикальными либертарианскими взглядами, а также чудовищным характером.
Совещание вылилось в скандал между Касьяновым и Илларионовым. Премьер говорил, что надо дожимать Парижский клуб, выплачивать долги сполна нельзя – это обескровит экономику. Илларионов кричал, что надо выплатить все, ведь если Россию приняли в «Восьмерку», то она должна оправдывать этот высокий статус и не может унижаться, прося об отсрочке и реструктуризации долга. Касьянова эти аргументы раздражали, он отвечал, что ничего унизительного в переговорах о реструктуризации нет. Волошину явно больше нравилась радикальная позиция Илларионова – «отмороженный» глава администрации был за то, чтобы отдать деньги с гордо поднятой головой, Кудрин возражал, что этих денег просто нет. Путин решил подождать: кредиторам разослали письмо о том, что Россия готова выплачивать проценты по советским долгам, а по основной сумме рассчитывает на отсрочку.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
