Бабы, или Ковидная осень

Вполуха слушая, Катя, по обыкновению, молчала.

Она думала о сыне и об этой Нине.

Беспокойство за Борьку вызывало обычное раздражение, а мысли о Нине – теплой и гладкокожей, смотрящей сейчас свои наркозные сны, лишь усиливало его.

– Так-то вот, Катюша. Пацанов с ней вместе вырастили, с внучкой ее сидела, а она мне: «Стой на пороге! Мы соблюдаем карантин!». Перчатки по локоть и тряпка черная на пол-лица. Я ей говорю: «Ивановна, да в нашей в клинике ковидных нет!» – а она миксер мне сует и дверью перед носом хлоп!

Катя взяла из железной банки – подарка недавно выписавшейся пациентки – круглую песочную печеньку. Она привыкла есть на ходу.

Катя, конечно, догадалась, что Блатная жаловалась на соседку.

У Кати тоже была соседка. Ходила всегда без перчаток и маски, ей сам черт не брат.

– Не, моим миксером целый год пользовалась, чтобы торты свои на продажу делать, а как раскрутилась, сучка, и свой купила, даже спасибо не сказала!

Катина соседка ничего сложнее яичницы приготовить не могла.

Ей бы, поэтессе, в Париж, ей бы кататься в пролетке и, хохоча в ухо то одного, то другого толстосумного поклонника, пить на ласкающем ветерке шампанское. Ей бы в любовники промотавшегося картежника-графа, ей бы соболиное манто на плечики… А еще ложу в опере, рассвет на берегу Сены и поздний завтрак на круглом столике в хрустящей крахмалом простыней постели.

Катя вдруг вспомнила, что еще третьего дня обещала занести соседке Ируське халявных материных картошки и яблок.

– Че, как ремонт-то твой? – без интереса полюбопытствовала Блатная.

Сегодня целый день перед тем, как выехать в клинику и заступить на смену, Катя занималась разборкой коридора и своей комнаты – упаковывала вещи в коробки. Напоминание о предстоящем ремонте отозвалось нытьем в пояснице.

– Еще не приступили. Подготавливаю квартиру.

– Ты поаккуратней давай с этими молдаванами!

– Они белорусы. Дворники наши местные. Муж и жена.

– Все равно за ними глаз да глаз. Ценности из дома забери, когда они там шуровать начнут.

– У меня их нет. Ценностей.

– А что у тебя есть? На жопе шерсть? Редкая, но своя?

В ответ на грубую шутку Катя лишь вяло улыбнулась.

– Ладно… Пойду перекурю – и на боковую, – пробурчала Блатная и, взяв со стола магнитный ключик от лифта для сотрудников, пошоркала к двери.

– Давай, – перебирая в коробке печенье, машинально отозвалась Катя.

Возле двери стоял заранее заготовленный санитаркой пакет с алюминиевой миской и котлетами, недоеденными больными в обед. Зацепив пакет крючковатыми пальцами, санитарка вышла из сестринской.

Не успела Катя сунуть в рот вторую печеньку, как в кармашке ее форменной блузы раздался сердитый писк.

«Дома. Поел. Скоро ложусь».