Смертельная белизна

Тот, переводя взгляд с нее на Мэтью, ухмыльнулся, реально ухмыльнулся.

– Вот придурок, – холодно бросила она.

– Робин! – одернул ее Мэтью, видя, как вспыхнул коридорный.

– Вон там, – хрипло ответил парнишка, указывая пальцем.

Робин зашагала дальше. Как она понимала, ключ лежал в кармане у Мэтью. Вчера вечером он вместе со своим дружком-шафером оттягивался в этом же отеле, хотя и не в люксе для новобрачных.

Позволив Мэтью отпереть дверь, она ворвалась в номер и отметила, что кровать усыпана лепестками роз, а на столике поблескивает ведерко с шампанским, к которому прислонен большой конверт, адресованный мистеру и миссис Канлифф. У Робин вырвался вздох облегчения при виде дорожной сумки, которую удобно было бы взять в загадочное свадебное путешествие как ручную кладь. Расстегнув молнию, она пошарила в сумке левой рукой, чтобы достать лангетку, снятую перед фотосессией. Когда лангетка бережно обхватила раненое предплечье, Робин сняла с пальца новехонькое обручальное кольцо и бросила его на прикроватный столик рядом с ведром для шампанского.

– Что ты делаешь? – испуганно и в то же время агрессивно вскричал Мэтью. – Ты что… хочешь отменить?.. Тебе неохота быть замужем?..

Робин посмотрела на него в упор. Она ожидала, что напряжение отступит, как только они окажутся наедине и поговорят свободно, однако серьезность того, что она сейчас сделала, лишила ее возможности связно выражать свои мысли. Бегающие глаза и понурые плечи Мэтью выдавали страх перед ее молчанием. Вольно или невольно Мэтью остановился точно между Робин и дверью.

– Ладно, – заговорил он на повышенных тонах. – Я понимаю, что напрасно…

– Ты знал, как много значит для меня эта работа. Ты знал.

– Но я не желаю, чтобы ты к ней возвращалась, понятно? – Мэтью сорвался на крик: – На тебя напали, Робин, ты чуть не потеряла руку!

– Так мне и надо. Сама виновата.

– Да он же тебя вышвырнул!

– Потому что я допустила запрещенный…

– Так и знал, что ты начнешь его выгораживать! – заорал Мэтью, полностью утратив самообладание. – Я знал, что, едва заслышав его голос, ты по свистку бросишься к нему на задних лапах, как паршивая собачонка.

– Я не позволю тебе принимать решения за меня! – Она тоже больше не сдерживалась. – Никто, черт возьми, не будет проверять мои телефонные звонки и стирать сообщения, Мэтью!

Все приличия и маски были отброшены. Если эти двое и слышали друг друга, то лишь случайно, когда переводили дыхание. Обида и горечь огненными стрелами летали в воздухе, но сгорали дотла, так и не достигнув цели. Робин, неистово замахав руками, тут же вскрикнула от боли, а Мэтью с видом оскорбленной добродетели указал пальцем на шрам, ставший вечным напоминанием о дурацком безрассудстве, толкнувшем ее в контору Страйка. Они так ни к чему и не пришли, ничего не простили, да и не стали извиняться: скандалы, которые омрачали последний год их совместной жизни, сейчас привели к пожару, к пограничному столкновению, чреватому войной. За окном быстро сгущался мрак. У Робин стучало в висках, крутило под ложечкой, чувство реальности грозило удушьем.

– Тебе всегда была ненавистна моя работа без оглядки на время… Тебе было плевать, что я впервые в жизни получаю удовлетворение от работы, и ты опустился до вранья! Все ты знал – и тем не менее опустился до вранья! Как ты посмел стереть мою историю звонков, как ты посмел залезть в голосовую почту?..

Бросившись в глубокое, отделанное бахромой кресло и закрыв лицо ладонями, она безуспешно пыталась совладать с потрясением, злостью и, на пустой желудок, головокружением.

Где-то в ковровой тишине коридоров затворилась дверь, где-то захихикала женщина.

– Робин, – хрипло выдавил Мэтью.

Заслышав его шаги, она выставила вперед руку:

– Не прикасайся ко мне.

– Робин, я понимаю, мне не следовало так поступать. Но я бы не вынес, если бы с тобой снова случилась беда.

Она с трудом разбирала его слова. Ее злость была направлена не только против Мэтью, но и против Страйка. Тот должен был перезвонить. Столько раз, сколько требовалось. В таком случае меня, возможно, здесь бы не было.