Зов кукушки

– Джон, не могли бы вы для ускорения дела вкратце описать все, что произошло в день гибели вашей сестры?

По натуре дотошный и четкий, Страйк был приучен вести следствие проверенными, скрупулезными методами. Перво-наперво дай свидетелю выговориться: в свободном потоке речи проскальзывают какие-то мелочи, явные нестыковки, которые впоследствии могут сослужить бесценную службу. А дальше, собрав первый урожай впечатлений и воспоминаний, направляй разговор сам, чтобы строго и точно упорядочить факты: кто, где, зачем.

– Ох… – выдохнул Бристоу, словно растерявшись после бурного выплеска эмоций. – На самом деле я… дайте подумать…

– Когда вы с ней виделись в последний раз? – пришел на помощь Страйк.

– Это было… да, утром, в тот день, когда она погибла. Мы с ней… честно говоря, мы повздорили, но, слава богу, помирились.

– В котором часу вы встретились?

– Рано. Где-то после восьми, перед работой. Примерно без четверти девять, что ли.

– А из-за чего повздорили?

– Говорю же, из-за ее приятеля, Эвана Даффилда. Они как раз сошлись после разрыва. Когда они расстались, вся родня ликовала – мы думали, это навсегда. Он жуткий тип, наркоман, патологически самовлюбленный; очень плохо влиял на Лулу. Видимо, я высказал ей свое мнение в излишне жесткой форме, теперь… теперь я это понимаю. Я был на одиннадцать лет старше Лулы. Считал своим долгом ее защищать, понимаете? Наверное, иногда перегибал палку. Она всегда меня упрекала за непонимание.

– За непонимание чего?

– Ну… всего. У нее было много больных вопросов. Удочеренная. С темным цветом кожи в семье белых. Она говорила: тебе-то хорошо… Не знаю. Может, и вправду. – Он несколько раз моргнул за линзами очков. – На самом деле наша размолвка была продолжением другой – накануне мы поссорились по телефону. Я просто поверить не мог, что она имела глупость вернуться к Даффилду. Выходит, мы рано радовались… Мало того что сама в прошлом злоупотребляла наркотиками, так еще и связалась с наркоманом… – Он перевел дыхание. – Слышать ничего не хотела. Как всегда. Всех собак на меня спустила. Распорядилась, чтобы охрана на следующее утро не впускала меня в дом, но… в общем, Уилсон мне махнул: проходите, мол.

Довольно унизительно, подумал Страйк, полагаться на милость привратников.

– Я бы не стал подниматься, – уныло проговорил Бристоу, снова покрываясь пятнами, – но у меня на руках был ее контракт с Сомэ: она поручила мне проверить некоторые пункты, а сроки поджимали… Порой у нее просто не хватало терпения на такие вещи. Короче, Лула была недовольна, что меня пропустили наверх, и мы опять сцепились, но конфликт быстро погас. Она успокоилась. Тогда я ей передал, что мама просит ее заехать. Понимаете, мама только-только выписалась из больницы. Она перенесла гинекологическую операцию. Лула пообещала, что заедет немного позже, но не уточнила когда. Время у нее было расписано по минутам.

Бристоу сделал глубокий вдох; колено дергалось, узловатые руки нелепо терли одна другую, будто под струей воды.

– Не хочу, чтобы вы о ней плохо думали. Многие считали ее эгоисткой, но ведь в семье она была младшим и, естественно, избалованным ребенком, потом болезнь – мы с ног сбились, а в конце концов ее с головой затянул этот сумасшедший мир, где вокруг нее крутилось все: события, новые знакомые, папарацци. Это ненормальное существование.

– Согласен, – поддакнул Страйк.

– Так вот, я сказал Луле, что мама в тяжелом состоянии, и она пообещала заскочить к ней попозже. Я ушел. Заехал к себе в офис и взял у Элисон кое-какие документы – хотел поработать у матери дома, чтобы не оставлять ее одну. Лула приехала ближе к полудню. Посидела с мамой до приезда нашего дяди, заглянула в кабинет, где я работал, и попрощалась. Обняла меня перед тем, как…

У Бристоу дрогнул голос; взгляд уперся в колени.

– Еще кофе? – предложил Страйк.

Бристоу помотал склоненной головой. Чтобы дать ему время прийти в себя, Страйк забрал поднос и направился в приемную.

С его появлением спутница Бристоу оторвалась от газеты и нахмурилась.

– Закончили? – спросила она.

– Как видите, нет, – ответил Страйк, даже не делая попытки улыбнуться. Под ее гневным взглядом он обратился к Робин: – Организуйте нам, пожалуйста, еще кофе, э-э?..

Поднявшись со своего места, Робин молча приняла у него поднос.

– Джону к половине одиннадцатого на работу, – сообщила Элисон, слегка повысив голос. – Мы должны освободиться самое позднее через десять минут.