Все дьяволы здесь - Страница 4
Отнюдь не пресыщенный, он уже привык к великолепным зданиям Парижа, которым не было числа. Но здесь его восхитил сад.
Ухоженные газоны, деревья в форме конусов. Фонтаны.
Но в отличие от Люксембургского сада, рассчитанного на то, чтобы производить впечатление, этот сад казался чуть ли не сокровенным.
А потом, здесь были статуи. Они стояли там и тут среди зелени. Словно в терпеливом ожидании. Ожидании прихода Армана и Стивена.
Время от времени из внешнего мира до них доносились вой полицейских сирен, автомобильные гудки, крики.
Но для Армана они только усиливали ощущение безграничной умиротворенности, которое он обрел, почувствовал в этом саду. Той умиротворенности, в которой он жил, пока не раздался тот осторожный стук в дверь.
Они медленно двинулись по саду, и Стивен впервые не вел мальчика, а следовал за ним. Арман останавливался перед каждой из роденовских статуй.
Но он продолжал оглядываться через плечо. На кучку людей неподалеку от выхода из сада.
В конце концов мальчик повел Стивена назад и остановился, ошеломленный, возле одной скульптуры.
«„Граждане Кале“, – сказал Стивен приглушенным голосом. – Во время Столетней войны английский король Эдуард осадил французский порт Кале».
Он посмотрел на Армана, проверяя, слушает ли его мальчик. Но понять что-либо по виду Армана было трудно.
«Граждане города оказались в критическом положении. Блокада англичан не позволяла завезти в город съестные припасы. Французский король Филипп мог бы вступить в переговоры, чтобы освободить город. Но он ничего не сделал. Оставил подданных умирать от голода. И они стали умирать. Мужчины, женщины, дети».
Арман повернулся и уставился на Стивена. Возможно, мальчик не очень понимал, что такое война. Но смерть он знал.
«Король так поступил? Он мог сделать что-нибудь, но оставил их умирать?»
«Так поступили оба короля. Да. Чтобы одержать победу. Таковы уж войны. – Стивен заметил смятение и огорчение в темно-карих глазах мальчика. – Ты хочешь, чтобы я рассказывал дальше?»
«Oui, s’il vous plaît»[6]. Арман снова повернулся к скульптуре и этим людям, застывшим во времени.
«Когда казалось, что полной катастрофы не избежать, король Эдуард сделал нечто совершенно неожиданное. Он решил проявить милость к гражданам Кале. Но за это потребовал кое-что. Он пощадит город, если сдадутся шесть самых известных его граждан. Он не сказал напрямик, но все поняли, что этих шестерых ожидает казнь. В качестве меры предупреждения любому, кто будет ему сопротивляться. Они должны были умереть, чтобы остались в живых остальные».
Стивен увидел, как вздрогнули плечи Армана.
«Самый известный гражданин, Эсташ де Сен-Пьер, вызвался первым. Вот он. – Стивен показал на одну из статуй, изображавшую тощего мрачного человека. – К нему присоединились пятеро других. Им было приказано раздеться до нижнего белья, надеть петлю на шею и принести ключи от города и замка к большим воротам. Так они и сделали. Граждане Кале».
Арман поднял голову и заглянул в глаза Эсташа. В отличие от всех других скульптур, виденных им в Париже, в этой он не увидел никакого величия. Здесь не было ангелов, готовых вознести этих людей в рай. Эта жертва не была бесстрашной. Они не шли на великолепное мученичество твердым шагом и с высоко поднятой головой.
Мальчик увидел совсем другое. Боль. Отчаяние. Покорность.
Гражданам этого приморского города было страшно.
Но они все равно сделали то, что сделали.
У Армана задрожала нижняя губа и сморщился подбородок, и Стивен подумал, что он зашел далеко, слишком далеко, рассказывая маленькому мальчику эту историю.
Он прикоснулся к плечу крестника, и Арман развернулся и зарылся лицом в свитер Стивена, обхватил его руками, не обнимая крестного, а прижимаясь к нему. Так можно прижиматься к колонне, чтобы тебя не унес ветер.