Vita Nostra. Работа над ошибками

– Дедукция, – Сашка горько усмехнулась.

– Я вас не обидел? – он быстро посмотрел на нее.

– Нет, конечно, – она изумилась самой мысли о такой возможности. – И часто студенты прибывают вашими рейсами?

– Не часто. Но бывает.

Спальный район наконец-то отступил, и машина въехала в исторический центр. Кирпичные здания, балюстрады и флюгера, черепичные крыши не изменились нисколько. Сашке на секунду показалось, что она снова в прошлом, что переводного экзамена не было, мало того – до него еще целая вечность…

Цифры электронных часов на панели перетекали одна в другую, время приближалось к одиннадцати. Реальность снова сделала скачок – машина уже катила по улице Сакко и Ванцетти, и зеленели липы на тротуарах. Как будто вчера они с Костей, первокурсники, тащились здесь со своими чемоданами. Как будто вчера…

Вот он, знакомый старый фасад. Вот табличка на двери, она тоже нисколько не изменилась: «Министерство образования. Институт Специальных Технологий». Сашка почувствовала, что не может встать и выйти из машины – затекли, онемели ноги…

– Вам точно не нужна помощь? – негромко спросил Ярослав. – Все-таки чужой город…

– Мне Торпа как родная, – призналась Сашка. – Извините. Я…

В этот момент за высокой дверью института прозвенел звонок, еле слышный с улицы, знакомый до озноба по коже. Сашка забыла, что хотела сказать. Ноги сами собой вынесли ее из машины:

– Я опаздываю… спасибо… я пошла…

– Удачи, – сказал он ей вслед, как-то тихо и очень обреченно. Сашка на секунду обернулась на бегу, поймала его взгляд – глаза были ярко-зеленые. Сашка замедлила шаг; ей захотелось ответить. Тоже что-то ему пожелать. В конце концов, он очень помог ей, этот пилот, и в небе, и на земле…

Но звонок все еще звучал, а Сашка до сих пор не знала своего расписания.

* * *

С того дня в январе, когда Сашка в последний раз вошла в актовый зал, в холле провинциального вуза прошло четырнадцать с половиной лет; теперь понятно, отчего младшекурсники никогда не встречаются с теми, кто ушел на экзамен. Между ними стена из времени, которую даже новоиспеченное Слово не в состоянии пробить.

Статуя всадника по-прежнему высилась в центре вестибюля, утопая головой в полумраке верхних этажей. Обновленная будка вахтера походила теперь на пустой террариум, а на месте доски с расписанием имелось электронное табло. Ни в холле, ни в коридорах, ни на лестнице не видно было ни души – все на занятиях.

С порога Сашка метнулась к расписанию. Не смогла поначалу разобраться в строчках и столбцах: ее однокурсники переведены на четвертый… стали старше на полгода… значит, Сашка тоже на четвертом курсе?!

Группа «А» начинала занятия со второй пары – аудитория номер один. Значит, преподаватель – Портнов, а он не терпит ни малейших опозданий; на ватных ногах, ступая по блестящему полу старыми разбитыми кроссовками, Сашка подошла к давно знакомой двери.

– Гольдман Юлия, – глухо слышалось изнутри. – Бочкова Анна. Бирюков Дмитрий. Ковтун Игорь…

Сашка подняла руку, чтобы постучать, и замерла – как если бы каменный памятник опоздал на занятие и уже на пороге вспомнил, что гранит не сходит с постамента. Голос за дверью звучал незнакомый, точнее, полузнакомый – и это не был голос Портнова. Перекличку там, внутри, проводил кто-то другой.

Ни звука не слышалось в ответ. Никто не говорил «есть», как обычно. Никто не скрипел стульями, не кашлял, не дышал. Можно было представить, что неизвестный преподаватель сидит перед пустой аудиторией.

Сашка прильнула к двери, будто первоклассница за мгновение до учительского оклика: «Как не стыдно подслушивать?!» Она мысленно перебирала их имена, одно за другим, как четки, ежесекундно опасаясь, что нить порвется. Выпавшее имя означало бы провал на экзамене, небытие, участь хуже смерти.

Секунды ее опоздания шли и шли, а она все прислушивалась, не решаясь постучать. Страх увидеть пустые стулья на месте выбывших сменился другим страхом – а что стало с уцелевшими? Во что превратились ее однокурсники после экзамена? Кого она встретит там, внутри?

В перекличке возникла крохотная пауза. Сашка отлично помнила, какое имя в списке следующее, но преподаватель отчего-то не спешил его произнести, и от единой мысли, что это имя может сейчас не прозвучать, Сашка из гранитного памятника превратилась в оплывающий кусок воска. У нее подогнулись колени.

– Коженников Константин, – сказал преподаватель за дверью. Сашка зажмурила глаза так плотно, будто пыталась веками загнать их в глубь черепа: Костя сдал. Костя выжил.

– Коротков Андрей. Мясковский Денис, – глухо слышалось из-за закрытой двери. – Онищенко Лариса. Павленко Елизавета…